Рассказ приведен целиком, без всяких сокращении. Я позволил себе только для удобства ссылок на текст пронумеровать его составные части.

Рассказ обладает рядом достоинств. Колоритны и Бобер, и купец, отщелкивающий цену на счетах, и даже скамейка, на которой нарисована шахматная доска. Однако, если приглядеться внимательней, эти достоинст­ва не выходят из круга частных, так сказать, «тактиче­ских» достоинств, метких подробностей обстановки и диалога, неудивительных для писателя, сидевшего в дет­стве целыми днями в оптовой лавке отца и дядьев-го­стинодворцев. В целом же рассказ написан небрежно и, несмотря на его миниатюрность, рассыпается на отдель­ные, плохо связанные друг с другом кусочки. «Пестрота частей и лоскутность», о которой говорил Гоголь, бро­сается в глаза настолько явственно, что любому чита­телю не составило бы труда отделить один. кусочек от другого.

Посмотрим теперь отдельные. кусочки рассказа и по­пробуем определить их назначение.

Первая часть определяет обстановку. Автор прори­совывает фон и намечает «гостинодворскую атмосферу» рассказа.

Пока что заметим, что для короткого рассказа та­кого типа, как «Шашечный игрок», выделять описание обстановки и отдельную часть и отделять его от начала действия нерасчетливо. По-моему, начинать так рас

сказ—все равно, что в театре после поднятия занавеса начинать установку декораций.

Во втором кусочке, который мы пока что пропустим, экспонируется страстная, азартная натура купца.

Третий кусочек посвящен главному действующему лицу. Не знаю, как на ваш взгляд, но, по-моему, он на­писан очень плохо. Бобер экспонируется в невырази­тельной, случайной ситуации, в информационном разго­воре с безликими неизвестными людьми.

Главное же заключается в том, что интересный об­раз Бобра, образ, который должен бы определить «внутренний дух всего сочинения», достаточно не про­думан. В самом деле: гордый, по-своему благородный, знающий себе цену грузчик, с презрением роняющий фразу о холуе, вдруг неожиданно сам начинает изъяс­няться холуйскими, противопоказанными ему фразами:

«Из серебряного стакана чаем поили...», «Душистой водки поднесли...» Образ «двоит» и озадачивает чи­тателя.

Заметьте, что мы рассмотрели половину рассказа, а еще не выбрались из вступительной, вспомогательной части. Налицо — явное нарушение пропорций, затянутость экспозиции, недостаток, типичный и для некото­рых современных рассказав.

Справедливость общеизвестного совета: «Когда допи­шешь рассказ—выброси начало»—легко проверить на этом примере.

Учитывая, что в шестой части есть материал, неожи­данно и сильно экспонирующий Бобра по главной линии его поведения, можно без опасения вычеркнуть весь диалог третьего кусочка. Но первым двум главкам ме­ханическое сокращение вряд ли поможет. На мой взгляд, здесь полезно прибегнуть к простому приему:

как бы вдвинуть «действенную» вторую главку в «об­становочную » — первую.

При этом диалог купца с немцем зазвучал бы как-нибудь в таком роде (в скобках указаны номера главок, из которых взят текст):

— ... Цена несообразная. Вот ежели, как я оказал, так пусть и будет,—отвечает купец.—Во, Карла Богданыч, наша цена!

И купец звякнул на счетах, отделив несколько ко­стяшек и указав на них агенту.

— Не могу за эту цену. Мельничные жернова пу­скай уж будут по-вашему, а индиго по-моему... (1)

— Бобра от Никольского рынка привели!—доложил приказчик.

— А! Наконец-то!—воскликнул купец, и лицо его оживилось (2).

    К началу

Лит-лист

Главная страница

Моя поэзия