В историографии, как уже было отмечено, широко распространено, даже господствует представление, согласно которому после правления Ярослава Мудрого в истории Руси наступает период – вернее, даже целая эпоха – так называемой «феодальной раздробленности, распадения страны на ряд самостоятельных княжеств, – то есть, в конечном счете, отдельных «государств».
   Между тем о действительном – и имеющем заведомо негативные последствия – распаде страны уместно говорить по отношению ко времени после монгольского нашествия. Что же касается периода второй половины XI – первой трети XIII века (можно указать и точные временные границы: 1054, год смерти Ярослава, и 1240-й – окончательное покорение Руси монголами), то едва ли Русь в самом деле перестала в это время существовать как определенная целостность. И мрачные диагнозы тех или иных историков по этому поводу нередко диктовались и диктуются тенденциозно «критицистским» отношением к отечественнои истории, о котором не раз шла речь выше. Вот мол каковы эти русские – разбегаются по своим углам и устраивают свары с верховной властью и соседями. И очевидный факт, что то же самое всецело присуще, например, средневековой истории всех основных стран Западной Европы, никак не смущает «обличителей».
   Еще более показательно другое: с таким же рвением подобные историки, когда речь заходит о последующем прочном объединении страны (начиная со времени Ивана III), готовы «клеймить» Русь за деспотизм, за подавление самостоятельности, «вольности» отдельных ее частей! Словом, как сформулировал в приведенном выше высказывании Лев Толстой, «все было безобразие» в этой самой Руси…
   Те, кто всячески «осуждают» период «феодальной раздробленности», совершенно упускают из виду, что на определенном этапе развития в любой стране происходит более или менее значительное обособление отдельных ее областей, и, хотя этот процесс обычно ведет к тем или иным негативным или даже трагическим последствиям, он в то же время имеет и безусловно плодотворные результаты.
   Русь, как и каждая страна, складывалась вокруг центра, столицы, которая вбирала в себя материальную и духовную энергию, тем самым неизбежно обделяя составляющие ее земли. И в какой-то момент в этих землях возникало упорное стремление к самостоятельному историческому творчеству во всех его сторонах – от экономики до культуры, что, в конечном счете, неизбежно приводило к определенным конфликтам с центральной властью.
   Едва ли можно оспорить утверждение, что без самостоятельного исторического творчества в Новгородской, Псковской, Тверской, Рязанской, Ростовской, Черниговской и других землях не смогло бы создаться материальное и духовное богатство Руси. Но эта самостоятельность неизбежно порождала и определенную политическую обособленность, становившуюся нередко «чрезмерной», приводившей к острым коллизиям и так называемым усобицам.
   И историки, бичующие тех или иных князей за эти усобицы, исходят, в сущности, из чисто умозрительного «идеала», который, если вдуматься, являет собой убогую, примитивную моральную пропись, совершенно неуместную при изучении драмы Истории. Да, великие князья Руси были правы, подавляя «сепаратизм» отдельных княжеств; но по-своему были правы и «державшие» те или иные самобытно развивавшиеся земли Руси «удельные» князья. И те, и другие – полноценные герои русской истории, хотя, конечно же, многие из них несут на себе печать вины перед своими собратьями и самим народом Руси.