Наиболее эффективным является первая строка сти­ха, выпущенного Брюсовым в первые дни войны в жур­нале "Наши дни":

Мы ветераны, мучат нас раны.

Этот сдвиг уничтожается, давая одновременно про­стейшее и наиболее четкое определение расстановкой слов -

стихов заупокойный лом.

Один из способов делания образа, наиболее приме­няемый мною в последнее время, это - создание самых фантастических событий - фактов, подчеркнутых гиперболой.

Чтобы врассыпную разбежался Коган,

встреченных увеча пиками усов.

Коган становится таким образом собирательным, что дает ему возможность бежать врассыпную, а усы превращаются в пики, а чтобы эту пиковость усугубить, ва­ляются кругом искалеченные усами.

Способы образного построения варьируются, как и вся остальная стихотворная техника, в зависимости от пресыщенности читателя той или другой формой.

Может быть обратная образность, т. е. такая, кото­рая не только не расширяет сказанного воображением, а, наоборот, старается втиснуть впечатление от слов в нарочно ограниченные рамки. Например, у моей старой поэмы "Война и мир":

В гниющем вагоне на 40 человек -

4 ноги.

На таком цифровом образе построены многие из ве­щей Сельвинского.

Затем идет работа над отбором словесного материа­ла. Надо точно учитывать среду, в которой развивается поэтическое произведение, чтобы чуждое этой среде сло­во не попало случайно.

Например, у меня была строка:

Вы такое, МИЛЫЙ МОЙ, умели.

"Милый мой" - фальшиво, во-первых, потому, что оно идет вразрез с суровой обличительной обработкою стиха; во-вторых, этим словом никогда не пользовались мы в нашей поэтической среде; в-третьих, это- мелкое слово, употребляемое обычно в незначительных разго­ворах, применяемое скорее для затушевки чувства, чем для оттенения его; в-четвертых, - человеку, действитель­но размякшему от горести, свойственно прикрываться словом погрубее. Кроме того, это слово не определяет, что человек умел - что умели?

Что Есенин умел? Сейчас большой спрос, присталь­ный и восхищенный взгляд на его лирику; литературное же продвижение Есенина шло по линии так называемого литературного скандала (вещи не обидной, а весьма почтенной, являющейся отголоском, боковой линией зна­менитых футуристических выступлений), а именно-эти скандалы были при жизни литературными вехами, этапами Есенина.

Как не подходило бы к нему при жизни:

Вы такое петь душе умели.

Есенин не пел (по существу, он, конечно, цыганоги-таристый, но его поэтическое спасение в том, что он хоть при жизни не так воспринимался, и в его томах есть десяток и поэтически новых мест). Есенин не пел, он грубил, он загибал. Только после долгих размышлений я поставил это "загибать", как бы ни кривило такое сло­во воспитанников литературных публичных домов, весь день слушающих сплошные загибы и мечтающих в поэзии отвести душу на сиренях, персях, трелях, аккор­дах и ланитах. Без всяких комментариев приведу посте­пенную обработку слов в одной строке:

1) наши дни к веселью мало оборудованы;

2) наши дни под радость мало оборудованы;

3) наши дни под счастье мало оборудованы;

4) наша жизнь к веселью мало оборудована;

5) наша жизнь под радость мало оборудована;

6) наша жизнь под счастье мало оборудована;

7) для веселий планета наша мало оборудована;

12) для веселостей планета наша мало оборудована;

9) не особенно планета наша для веселий оборудована;

10) не особенно планета наша для веселья оборудована;

11) планетишка наша к удовольствиям не очень оборудована.

и, наконец, последняя, 12-я:

    К началу

Лит-лист

Главная страница

Моя поэзия