Для того чтобы продолжить разговор о поэтическом замысле, о поэтической идее, я хочу привести здесь стихотворение Алексея Суркова из его иранского цикла стихов. Стихотворение называется «Шираз»:

Желтый лев на фуражке сарбаза,

Тень сарбаза плывет вдоль стены.

Знаменитые розы Шираэа

Увядают, жарой спалены.

Позолотой покрыв минареты,

Солнце медленно падает вниз.

В этом городе жили поэты

Саади, Кермани и Хафиз.

А теперь в этом городе старом,

Что от пыли веков поседел,

Проза жизни шумит над базаром

Суматохой обыденных дел.

Как среди этой прозы жестокой

Нежность речи певучей сберечь,

Если бархатный говор Востока

Заглушает английская речь;

Если нищий народ бессловесен,

А в богатых домах напоказ

Вместо старых задумчивых песен

Ржет, скрежещет, мяукает джаз;

Если рыжим заморским банкирам

Льва и Солнце стащили в заклад;

Если нынешним Ксерксам и Кирам

Сшит в Нью-Йорке ливрейный наряд...

Старый город, воспетый в поэмах,

Дремлешь ты, о прошедшем скорбя.

Благодетели в пробковых шлемах

Опоили отравой тебя.

От недоброго жадного глаза

Осыпаются роз лепестки.

И к могилам поэтов Шираза

Из пустынь подступают пески.

Алексей Сурков описывает древний иранский город Шираз. Но делает он это не ради самого описания, не ради того, чтобы только сказать, что вот, мол, есть на свете такой город, знаменитый своими розами и тем, что в нем жили прославленные поэты. Если бы Сурков сказал только это, то стихотворение явно не имело бы никакого значения и писать его         не стоило бы. Но Сурков за внешним обликом города увидел го­раздо большее. Увидел и понял, что этот древний город с его нищим, обездоленным населением придавлен пя­той англо-американского империализма, что «нынешние Ксерксы и Киры» стали лакеями своих заморских гос­под, что древняя культура Востока безжалостно топчет­ся все теми же англо-америкаискимн «благодетелями». И все это стало у Суркова поэтическим замыс­лом, руководящей поэтической (и политической) идеей стихотворения. И эта идея предопреде­лила как все стихотворение в целом, так и отдельные его части и детали.

Поэтому каждая фраза Суркова не является случай­ной, необязательной. Каждая его фраза подчинена ос­новному замыслу, основной идее, и существует она не сама по себе, а является неразрывной частью целого и направлена к тому, чтобы дополнить это целое, сде­лать его более ярким, убедительным. И все фразы Суркова, как магнитом, сцеплены воедино, и их невозможно оторвать друг от друга, не повредив ткани стихотво­рения.

И еще я хотел отметить, что Сурков не просто гово­рит некие слова, хотя бы и подчиненные единой цели, но он делает эти слова очень емкими, весомыми, умеет наполнить их большим поэтическим содержанием.

Возьмите хотя бы такие строки, как:

Благодетели в пробковых шлемах

Опоили отравой тебя.

Это сказано очень хорошо, очень многозначительно. За этим, казалось бы, не совсем конкретным образом скрывается обобщение большой силы.

    К началу

Лит-лист

Главная страница

Моя поэзия